|
Революция, начавшаяся два столетия тому назад, продолжается, ибо в большей части мира все еще стремятся добиться свободы и достоинства личности, святости законов, то есть того, что никогда не переставали искать США, наслаждаться этим и совершенствовать это». Определенно памятуя о том, что 20 января 1977 года в Белый дом въедет Дж. Картер с тяжелым идеологическим багажом, уходящий государственный секретарь уточнил: «Мы должны защищать права и достоинства человека… У нас как моральные, так и практические обязательства защищать наши ценности и бороться с несправедливостью. Те, кто выступает за свободу и разоблачает несправедливости репрессивных режимов, поступают в лучших американских традициях» [259] . Надо думать, что, помимо прочих соображений, изречь эти истины оракула побудили размышления чисто практического свойства. Тогда ему было 52 года – в этом возрасте не хочется уходить от дел по простой причине смены администрации. Профессор Киссинджер, конечно, великий моралист-теоретик, а в период Уотергейта было показано, что он, помимо прочего, и моралист-практик. Выяснилось, например, что в заботах о правах человека ему ничего не стоило отдать указание компетентным американским органам подслушивать телефонные разговоры ближайших сотрудников и коллег, а также установить, в какой мере это соответствует лучшим американским традициям. На пресс-конференции 23 августа 1973 года Киссинджер в качестве общего принципа государственной деятельности положил такую мысль: «Любое правительство должно устанавливать тонкое и точное соотношение между потребностями национальной безопасности и гарантиями индивидуальной свободы. Следует надеяться, что конкретные решения можно будет оправдать с точки зрения их необходимости» [260] . По осени 1974 года госсекретарь во время встречи с группой сенаторов в ответ на их вопросы, почему он не считается с государственным департаментом, отрезал: «Бывают времена, когда национальные интересы превыше законов» [261] . То, что на языке государственного секретаря именуется «национальными интересами», несомненно, имеет другое, куда более точное название – классовые интересы правящей в США олигархии. Руководствуясь неизменно этим компасом, Вашингтон на нынешнем этапе счел своей обязанностью сделать акцент на «правах человека». Что это, собственно, означает? Американская риторика на этот счет, восходящая к Декларации независимости, хорошо известна – «все люди созданы равными». Многие годы эта звонкая фраза повторяется американскими официальными лицами и пропагандистами. Легковерные склонны принимать ее всерьез. Но между расхожим представлением и сутью дела дистанция громадного размера. То, что незыблемо как пропагандистское клише, никогда не принималось всерьез теми, кто понимает смысл, вложенный отцами-основателями в эту формулу. Пример тому – академическая община, где среди своих вещи называются своими именами. Видный американский профессор Дж. Грин в начале 1976 года выступил в Оксфордском университете с лекцией «Все люди созданы равными», организованной в рамках празднования 200-летнего юбилея США.
|
|